Сутками идёт дождь. Скоро асфальт весь закроет водой и, возможно, там, в толстом слое чистой серой небесной воды, такой же грустной, как и облака, будут плавать грустные рыбы фарфоровой расцветки. Дождь идёт уже которые сутки, и гитары совсем расстроились и сидят у окна с обвисшими струнами, печально смотрят на серое небо и дуют на горячий чай в кружках, замотав грифы в изящные шарфы ручной вязки, поигрывают каподастрами и изредка тренькают, безбожно перевирая мелодии, путая ноты и теряя мотивы. В посеревших окнах отражаются тёмные тени деревьев, голые ветви которых, словно сцепившиеся пальцы, собирают воду, проливая её потом на землю и на редкие одинаковые зонты, плывущие по воздуху. Листы бумаги, сложенные в самолётики, меланхолично застыли под потолком, отражающим неспешные и задумчивые облака, зависшие над городом, и над всем миром. Белые крылья самолётиков изредка подрагивают, а сами они осторожно крутятся вокруг своей оси, будто бы подвешенные на невидимые нити к потолку.
Дождь идёт который день, и всё обращается в полутона и чёрно-белые фотографии, карандашную графику, линии, тишину и шорох воды за окном. Вода поднялась уже до подоконника первого этажа и залила все цветы в горшках, а те обрадованно пустили корни-ноги и ушли по воде, виться по телефонным столбам и ластиться к своим холодным и пока ещё мёртвым родичам, рассказывая, как тяжело живётся в неволе и даже ещё не осознавая, что в просторе жить ещё сложнее, потому что - птицы, кошки, собаки, другие деревья, выхлопные газы и люди, все куда-то притесняют, и уже совсем не остаётся места, как жить и чем дышать - непонятно. Птицы меж тем заняли верхние хрупкие ветки и считают капли, падающие им на головы, ловят ещё не спрятавшихся по глупости мошек и хохлятся на телефонных проводах, пытаясь согреться и ворча наперебой. Впрочем, и их голоса замолкают вместе со скрипом недовольных деревьев, когда вода поднимается ещё чуть выше, наполняя первые этажи домов, превращая их в пресноводные аквариумы; размокающие ковры, словно медузы, поднимаются с паркетных полов и, перевалив за подоконники, медленно и задумчиво уплывают за горизонт, а мягкие диваны в вельветовой обивке пускают фонтанчики, будто ленивые киты, выпущенные на волю. Платья из шкафов, брюки и нижнее бельё, разноцветные куртки, носки, шарфы и шляпы - всё постепенно, в медленном водяном танце выплывает из окон в подводную стихию, выруливая немыслимые пируэты и распугивая глазастых фарфоровых рыб; чайники и чашки, сахарницы и молочницы, шторы, скатерти и блюдца с засохшим вареньем превращаются в ракушки и кораллы, гроты, пещеры и тину, затопленные внезапным дождевым наводнением и вынужденные приспосабливаться в новой среде среди причудливых рыб, пузырей и немого шёпота дождя откуда-то сверху. Рыбы не подозревают о существовании неба, а предметы только мыслью о нём и живут.
Вскоре дождевая вода затапливает квартиры до потолка, вымывает шкафы и люстры, унося с собой в открытый дождевой океан случайно завалившиеся под кровать тапочки, срывает с насестов бумажные самолётики. Серо-голубая и чуть мутная вода неба преобразует действительность, превращая её в мир воды, солёной воды, капающей с неба - то плакали от смеха ангелы, глядя вниз, на расстилающуюся под ними землю и причудливых людей, которые теперь столпились на крышах домов и кто восторженно, а кто испуганно, кто спокойно, а кто взволнованно смотрели в небо, вглядывались в даль и держались за руки, ожидая, когда дождь перестанет идти, тучи рассеются, а на небе засияет солнце, освещая этот огромный мир, полный воды.
В колонках играет - Jeff Buckley & Gary Lucas - Song to No One
Комментариев нет:
Отправить комментарий