Кто-то не положил цветов на алтарь.

Отоми в длинном плаще стоит посреди парка, разбитом внизу блока административных зданий. На ней черные очки, но они - лишь жалкая попытка прикрыть расплывшийся под глазом синяк. Она оглядывается с потерянным видом, нервно роется в сумочке, достает расправленную повестку, на которой сверху записан адрес конторы. Кивнув самой себе, углубляется в парк.

Над неработающим фонтаном склоняются клены. На качелях, привязанным к ветке одного из них - маленькая черноволосая девочка. Веревки неприятно стонут. Раскачиваясь, ребенок выставляет ножки в синяках.

- А у нас и не было никогда этих семи статуэток, - говорит Садако.

Отоми останавливается.

- И вообще я больше домой не хожу.

Отоми оборачивается. Садако тормозит, перебирая о землю ногами в белых сандаликах. Женщина подходит ближе, садится на корточки перед качелями.

- Почему? Ты... тебя дома бъют?

- Уже нет, - беззаботно говорит девочка. - А я там не живу теперь. А когда праздник был, зажигали фонари, чтоб показать, где наш новый дом. Только мы с Юкихито все равно не пошли.

Отоми опускает сумку на землю.

- Лучше сделай так, как Микаге-сан сказала. Тогда она не будет сердиться...

- Хочешь, я тебя покачаю? - предлагает Отоми. Берется за веревку и тихонько раскачивает качели.

- Почему ты их не выбросила? - спрашивает Садако.

- Знаешь сказку про курочку, которая снесла золотое яичко? У нее все яйца были простые, а одно она снесла золотое. И тогда принцесса подарила его принцу, и они оба стали жить счастливо.

- Тетя, - говорит Садако. - По-моему, у этой сказки какой-то другой конец...

\

Отоми в конторе. Она поставила сумочку на колени и теребит ремешок.

Айтару подносит ей чашку с чаем.

- Вот, возьмите, Отоми-сан...

- Я не знаю, зачем пришла сюда... Не знаю, кто вы такой и... и что вам нужно.

- Сперва все удивляются. Хотя у Комиссии много исков, похожих на тот, что подала ваша мать, - рассказывает Айтару не спеша. - Больше, чем можно подумать. Кто-то не положил цветов на алтарь. Кто-то не приехал. Кто-то стал убирать в доме, едва вынесли покойника.

Отоми молча пьет чай.

- Но в большинстве случаев выходит, что эти иски - не пустые... Например, та женщина, которая убирала после покойника - она хотела первой найти завещание. И уничтожить. Надо сказать, ей это удалось. Однако она не ушла от... правосудия.

- Тетя, а вы тоже с кровати упали? - спрашивает Садако.

- Дакко-тян! Неприлично - задавать такие вопросы.

- Ничего, - торопливо говорит женщина. - Я... в темноте наткнулась на шкаф.

- Ага, - вздыхает девочка. - Шкаф - это я тоже знаю. А еще ванная. В ванной ударяешься об мойку, так и получается синяк. Все знают.

Она подходит к Отоми и тихонько гладит ее по руке. Та вздрагивает.

- Что ж, - Айтару садится напротив нее, смотрит поверх очков. Женщина машинально начинает крутить локон.

- Прежде всего, ваша покойная мать не стала бы желать вам зла, верно?

Еле заметно Отоми кивает.

- Но, окончательно уйдя за ту грань, мертвые перестают быть теми, кем мы их знаем,- он невольно оглядывается на Юкихито. Тот тихо сидит на подлокотнике кресла и внимает. - Именно поэтому я предпочел бы прийти к мирному соглашению - за оставшееся у нас время.

- Я не понимаю, - Отоми нервно складывает руки. - У нас всегда дорожили этими статуэтками. Это все, что осталось от дедушки... Он привозил их... до войны.

- На войне его убили?

Отоми кивает.

- Может, в самом деле - это дорогая память? - говорит с сомнением Айтару, проводив женщину до дверей и вернувшись за стол.

- Очень дорогая, - задумчиво произносит Юкихито.

- Золотые, а не простые... Так ведь она тебе сказала, Дакко-тян? Если это и в самом деле не просто статуэтки... Если они драгоценные... Семья небогатая, естественно, дочке хочется их сохранить.

- Чего они только не видят.- говорит юноша. - Стоят себе на полке и смотрят...

- Полагаешь, Отоми-сан хотела, чтоб их выбросили, потому что они что-то видели?

Какое-то время Айтару молчит. Потом поднимает глаза от ноутбука:

- Юки-тян, спроси у клиентки, почему она сама от них не избавилась? Ее же наверняка просили...

\

Человек в форме офицера императорской армии сидит на циновке в лавке ювелира. Снаружи крепчает ночь, и на всех окнах спущены дорожки.

- Это очень хорошо, когда человек так заботится о семье, - чуть остраненно говорит ювелир.

Офицер хмурится:

- Простите меня. Готово ли то, о чем я вас просил? Не сегодня-завтра меня отправят на фронт, я не могу ждать.

Ювелир виновато кланяется:

- Простите меня, Отоми-доно. Сейчас я все принесу, угодно ли будет попить чаю...

Военный долго ждет, попивая чай, прислушиваясь к шебуршению крыс под полом, к сонным звукам за перегородкой-седзю.

Наконец ювелир появляется со свертком.

- Вот они, - говорит он с почти любовным придыханием и расставляет на ткани перед офицером семь фигурок Хотэя.

- Не отличишь от самых обыкновенных, правда? - шепчет он. - Если не знать, никак не догадаешься, что это чистое золото...

- Это все мои сбережения, - расцепляет губы офицер.

Ювелир бросает на него короткий пытливый взгляд.

- Вы должны быть осторожны, Отоми-доно, - говорит он будто бы против воли. - К этим статуэткам легко слишком сильно привязаться...

- Почему у него глаза блестят? - спрашивает вдруг офицер. - Где-то вы недосмотрели...

Ювелир поднимает божка, тщательно рассматривает:

- Прошу меня извинить, но вам, кажется, показалось... Посмотрите сами...

Глазки божка плотно закрашены.

\

На обратном пути из Конторы Отоми снова приходится идти через парк. Уже стемнело, на чисто выметенных песчаных дорожках - ни души. Проходя мимо клена, на котором висели качели, Отоми оглядывается. На ветке болтаются две оборванные полусгнившие веревки. Отоми втискивает руки в карманы плаща и быстро шагает прочь.

Придя домой, она открывает окно. Дождь кончился, теперь снаружи тянет горелыми листьями.

Отоми проходит на кухню, останавливается в дверях, долгим и пустым взглядом смотрит на застывший в углу очаг кудо. Своей старостью и тяжестью он выбивается из легкого, современного стиля меблировки. На полочке очага стоит семь фигурок бога изобилия. Отоми медленно подходит, берет их и складывает в мешок для мусора. Всех, кроме одного. Крайняя слева фигурка остается на полке.

Неверной рукой Отоми набирает номер:

- Алло? Танабэ-сан... Послушайте,.. Скажите ей... Скажите, что я убрала статуэтки. Выбросила. Вот так.

- Она лжет, - просто говорит Юкихито, когда адвокат кладет трубку.

- Это плохо, - Айтару трет виски. - Почему она лжет?

- Потому, что боится, - говорит Садако, как что-то само собой разумеющееся. Откуда-то она вытаскивает старую розовую скакалку.

- Э, нет, - говорит Айтару. - здесь офис, а не игровая площадка. Иди прыгай на улицу.

- Ну и подумаешь, ну и ладно, - бормочет девочка и пропадает.

Вот оно - преимущество иметь такого ребенка. Когда она на улице, за нее не волнуешься, потому что с ней уже ничего не может произойти. И она никогда не вырастет и не разобъет твое сердце.

Нашли, что класть ребенку на могилу, - ворчит Айтару. - Это же на сколько нам теперь развлечение...

- Ага, - вздыхает Юкихито. - Давайте молиться, чтоб никто не принес петард...

Юкихито снова садится на стул верхом. Опускает голову на руки..

- Она может играть с игрушками, - говорит Айтару. - И ей нравится, когда я беру ее на руки.

- У детей все по-другому. Я же говорил вам. Она... сама не понимает, мертва она или нет. Не знает разницу между жизнью и смертью. Поэтому она так может... Поэтому живые могут ее видеть.

Я могу видеть тебя, думает Айтару. Могу говорить с тобой. Это куда больше, чем я заслуживаю.

\

Дом погружен в послепохоронную темноту и тишину. Айтару сидит в кресле в гостиной, положив на колени окровавленную рубашку. На столе его стоит картонная коробка с личными вещами Юкихито, которую ему выдали в полиции. У кресла - почти опустошенная бутылка виски. Айтару сидит недвижно, только пальцы машинально расправляют ткань рубашки.

Звонит телефон. Айтару морщит лоб, узнавая мелодию. Идет к столу, нащупывает мобильный. На экране - номер Юкихито, хотя его сотовый - вот он, в коробке вместе с остальными его вещами, давно разрядившийся.

Айтару осторожно берет телефон.

- Алло? Юки? - сиплым голосом. - Юкихито, малыш, это ты? Где ты? Говори громче, плохо слышно! Как хорошо, что ты позвонил... Юки-тян, послушай меня. Иди сейчас домой. Где бы ты ни был - приходи домой. Что? Там помехи на линии, шуршит. Мне все равно, слышишь? Возвращайся немедленно! Я тебя жду...

Продолжение следует.